Её, человека с высшим образованием, не брали вообще ни на какую работу. Всё дело было в одной пометке. Она месяц назад вышла из мест заключения и даже не пыталась никому рассказывать, что не виновата и что её подставили. Просто она оказалась в ненужном месте в ненужное время. Вернее, один человек так всё подстроил, чтобы она там оказалась и всё обвинение легло на неё. Нина была уверена — органы во всём разберутся. Но когда объявили приговор, она упала в обморок. В тюрьме сама себе дала обещание, что когда-нибудь найдёт того человека, из-за которого была сломана её жизнь. Она не знала, что будет потом. Не садиться же из-за такого ещё раз. Но она обязательно придумает, что сделать, чтобы вывести его на чистую воду. Но это потом. А пока нужно было как-то жить. Жильё у неё было, правда, платить за него нечем. Обошла весь город. Везде уже, кажется, была. Ну, только туда, где работала, не стала заходить. Не хотелось показываться на глаза тем, с кем раньше работала. Они же все верили, что это она украла деньги у старика, который вышел из банка, и что она довела его до смерти. Она видела их лица на суде. Все были удивлены, но все как один верили. Впрочем, она не могла их винить. Всё, абсолютно всё указывало на неё. И кровь дедушки у неё на руках, и то, что рядом никого не было, и то, что якобы пыталась бежать, хотя она-то бежала за помощью. Никого не смутило, что денег так и не нашли. И обыски делали, и на детектор лжи её сколько раз водили. Все просто верили, как она когда-то верила в силу правосудия. Молодая, глупая была. На неё указал какой-то мужчина — как оказалось, уважаемый человек, проезжавший мимо. Ему не могли не поверить, тем более что он всё видел и даже пытался её задержать. Нине не верил никто, и никто даже не проверил звонок, из-за которого она оказалась именно там в то самое время. Какой-то человек хотел заказать у неё курсовую, попросил о встрече. Но всё позади. Она найдёт работу хоть какую-нибудь, а потом уже пойдёт дальше. Нужно доказать этому миру, что она нормальный человек, что может жить в обществе и что не опасна. Нина остановилась. На небольшом ресторане висело объявление о том, что им срочно требовалась уборщица и посудомойщица. Она решительно дёрнула дверь. С ней поговорил администратор, затем помолчал немного, а потом сказал: — Вы же понимаете, с вашим опытом за плечами вас вряд ли возьмут. И я бы не взял, но положение аховое. Давайте так: я вас беру, но если что — без разговоров. — Я всё поняла. Спасибо большое. Я не подведу. Нина хотела сказать что-то ещё, но остановилась сама. Так хотелось сказать в очередной раз, что она не виновата, но в очередной раз она остановилась, чтобы не видеть то недоверчиво-насмешливое выражение лица, которое видела уже не один раз. Она отработала неделю. Несмотря на то что администратор, видимо, рассказал всем, откуда она, коллектив её принял. Пару дней присматривались. Нина не лезла ни к кому, просто выполняла свою работу. Если было нужно, отвечала или спрашивала — всегда спокойно и вежливо. А через неделю все уже нормально общались с ней. Звали вместе попить чаю. Правда — и спасибо им за это — в душу не лезли, никаких расспросов не устраивали. Как-то вечером после работы, когда она всё уже убрала, к ней подсела официантка. — Хорошая ты, Нин. Помогаешь всем. Жалко будет, если уйдёшь. — Да я пока вроде никуда и не собиралась. Всё равно не берут нигде. А здесь нормальные деньги обещали. — Ну, прошлая посудомойщица, что до тебя была, тоже работать хотела. И ведь женщина такая приличная, спокойная, а в один день пропала — и всё. — Как пропала? Совсем? — Да вроде натворила что-то. Никогда бы на неё не подумала. Хозяин говорил, что, скорее всего, посадят её. Вот мы и понимаем: от тюрьмы да от сумы... — Это да. Я вот тоже никогда не думала. А долго она проработала у вас? — С год где-то. — И вы ничего не узнали? Может, помощь какая нужна? — Да ну, зачем туда лезть? Хотя вроде как Оксана, повар наша, к ней ходила, но это не точно. Они вроде хорошо общались. У Нины этот разговор никак не шёл из головы. Как будто к ней вернулось то, что было пять лет назад. Это она ещё два года сидеть должна была, если бы не УДО. Как же так: если женщина хорошая, тихая — и что-то случилось? Два дня она ходила сама не своя. Потом решила обратиться к Оксане. Повара у них побаивались. Оксана была женщина крупная, громкая и за словом в карман не лезла. Нина догнала её после смены. — Оксана, можно вас на пару минут? — Случилось что-то? — Да нет... не знаю, как вам сказать. Я по поводу бывшей посудомойщицы. Вы не подумайте ничего такого. Эх, как сказать-то... Я не знаю, поверите вы мне или нет, но я тоже сидела за то, чего не совершала. Мне рассказали немного... Оксана вдруг смягчилась. — Пойдём-ка вон там посидим. И рассказала ей странную историю. Чуть ли не две капли как её. — Ничего не понимаю. Как будто снова вернулась туда. Хотите сказать, у вас было что-то похожее? — Да, почти один в один. Правда, дедуля был, но он тоже снимал очень большую сумму — внуку на покупку квартиры. Хотел сделать ему сюрприз. Тогда ещё девушка, которая работала в отделении банка, говорила, что дедушка очень радовался, потому что нашёл дешёвый вариант. — А тут бабушка. Племяннице на машину денег дать решила. — Да, похоже, тут какая-то связь. — А суд был? — Нет ещё. Нужно с ней поговорить. И что мы сделаем — не знаю, но нужно. Они разошлись. Нина шла и никого не видела. Душа была неспокойна. — Нина! Она резко остановилась. У её подъезда стоял Николай Семёнович. Он был её адвокатом тогда — совсем зелёный, ничего не знающий. Сопляк, ну, чуть постарше Нины. Она понимала, что он ничего не сможет, а денег на хорошего адвоката не было. Пару раз он приходил к ней на зону, но Нина попросила больше этого не делать. Понимала, что он чувствует вину.…
… поэтому мы тепрь на новый год , в честь этого случая и едим селёдку по шубой ,так как бог тогда ещё бритву не придумал!
а у неё месяки ещё начались прямо в реку
Японские Адам и Ева только что занимались сексом.
Тут подходит японский бог и спрашивает Адама:
— А где Ева-сан?
— Подмывается в речке, Бог-доно.
— Проклятье, — воскликнул японский бог. — Я не успел понюхать ей промежность!
И нырнул в эту реку, яростно надрачивая осьминогом.